5. «Император Марк Антоний посылает привет свой должностным лицам, совету и населению Тира. Сим посылаю вам свое распоряжение, которое прошу принять к сведению и относительно которого прошу распорядиться поместить его в общественном архиве с латинскими и греческими копиями. Самый же оригинал прошу держать на особенно видном месте, чтобы все желающие могли прочитать его. Император Марк Антоний, один из триумвиров, постановил: „Ввиду того что во время последнего бунта Гай Кассий разграбил чужую провинцию, занятую войсками союзников, и притеснял дружественных римскому народу иудеев, мы, наказав его за наглость с оружием в руках, путем наших постановлений и решений повелеваем, чтобы все отнятое у наших союзников, равно как все то, что у иудеев было продано [с публичного торга], будь то люди или вещи, было возвращено им, а именно чтобы всем людям была возвращена их первоначальная свобода, а вещи были отданы прежним владельцам. Всякого, кто осмелился ослушаться моего распоряжения, постигнет кара. В случае нарушения мне предоставляется право распорядиться с ослушником сообразно моему личному каждый раз усмотрению“.
6. Совершенно то же самое он написал также сидонянам, антиохийцам и арадийцам. Мы считали уместным привести здесь все это в подтверждение указанного нами расположения и попечения римлян о нашем народе.
Глава тринадцатая
1. Когда впоследствии Антоний прибыл в Сирию, то выехавшая к нему навстречу и свидевшаяся с ним в Киликии Клеопатра [1230] очаровала его своими прелестями. Тогда вновь явились к нему сто самых влиятельных иудеев с жалобами на Ирода и его клевретов, причем они выбрали из своей среды наиболее ловких ораторов. Но против них стал говорить от имени молодого поколения Мессала [1231] и сделал это в присутствии самого Гиркана, который тем временем уже успел породниться [с Иродом]. Антоний выслушал обе стороны в Дафне [1232] и затем спросил Гиркана, кто из них лучше умеет править народом. Когда же тот указал на Ирода, Антоний, который и раньше относился к нему благосклонно в память своей давнишней дружбы к отцу его, с которым он и Габиний некогда были в наилучших приятельских отношениях, назначил обоих братьев тетрархами [1233] и поручил им заведование всеми делами иудеев, причем утвердил их в этом сане специальной грамотой. Вместе с тем он распорядился арестовать пятнадцать противников их. Когда же он собрался казнить их, его отговорили от этого намерения приверженцы Ирода.
2. Впрочем, вернувшиеся с такой неудачей послы все-таки не отчаивались, но послали еще тысячу человек к Антонию в Тир, куда тот, по слухам, должен был приехать. Однако Антоний, успевший получить от Ирода и его брата большие взятки, отдал приказ наместнику казнить иудейских посланников, которые-де стремятся к возбуждению смут, и поддерживать приверженцев Ирода. В то же время Ирод (находившийся вместе с Гирканом на песчаной равнине перед городом) тотчас пошел к ним навстречу и посоветовал им удалиться, чтобы, в противном случае, не подвергнуться крупной беде. Послы не послушались этого совета, и тогда внезапно выбежавшие [из города] и вооруженные короткими мечами римляне многих из них перебили, а некоторых ранили. Остальные же обратились в бегство, вернулись домой и прятались в ужасе. Когда народ стал громко роптать на Ирода, Антоний разгневался и приказал умертвить арестованных.
3. На следующий год Сириею овладели царский сын Пакор и парфянский сатрап Барцафарн [1234] . В это время умер также и Птолемей Меннай; получивший после него престол сын его Лизаний заключил дружбу с сыном Аристобула, Антигоном, причем это дело уладил [вышеуказанный] сатрап, который пользовался у него огромным влиянием. Антигон обещал дать парфянам тысячу талантов и пятьсот женщин, если они лишат Гиркана власти, передадут ее ему и убьют приверженцев Ирода. Впрочем, обещания своего он [впоследствии] не сдержал. Ввиду этого парфяне пошли войной на Иудею, собираясь сделать царем Антигона; Пакор двинулся по прибрежной полосе, Барцафарн же вторгся изнутри страны. Тирийцы не впустили Пакора, сидоняне же и птолемаидцы приняли его к себе.
Тогда Пакор отправил в страну иудейскую конный отряд для рекогносцировки и поддержки Антигона. Начальствовал над этим отрядом царский виночерпий, носивший с ним одно и то же имя. Когда же многие из живших около горы Кармила иудеев явились к Антигону с изъявлением желания принять участие в его экспедиции, Антигону показалось вероятным, что он при их помощи овладеет частью страны. Место это называется Дримы. Но здесь им было оказано сопротивление, и они распались и двинулись [окольными путями] к Иерусалиму. Так как по дороге к ним присоединялись новые приверженцы, то в конце концов образовался значительный отряд, который явился к царскому дворцу и приступил к его осаде. Однако люди Фазаеля и Ирода немедленно явились на помощь; произошел бой на площади, и тогда молодежь побила врагов, вогнала их в храм и разослала по ближайшим домам воинов для ограждения их. Однако поднявшийся против них народ, видя их покинутыми союзниками, сжег их вместе с этими домами. За это насилие, впрочем, немного спустя Ирод сильно отомстил своим противникам, сразился с ними и перебил многих из них.
4. Пока между ними ежедневно происходили стычки, враги стали поджидать из страны прибытия простонародья, которое должно было явиться к так называемому празднику Пятидесятницы. Когда же наступил этот праздник, около храма собралось несколько десятков тысяч людей, вооруженных и безоружных. Они заняли святилище и весь город, исключая окрестности дворца, который был еще во власти Ирода и его немногочисленного военного отряда. И вот, пока Фазаель охранял стену, Ирод во главе отряда двинулся на врагов через городское предместье и, сразившись тут с ними в жестоком бою, обратил в бегство много десятков тысяч, причем одни из его противников бежали в город, другие в храм, третьи в находящееся вне города небольшое укрепление, которое там имеется.
При этом Фазаель оказал брату должную поддержку. Тем временем парфянский военачальник Пакор по просьбе Антигона прибыл в город во главе немногочисленного конного отряда под предлогом подавить восстание, на самом же деле с тем, чтобы помочь Антигону добиться власти. Так как Фазаель выехал ему навстречу и принял его дружелюбно в свой дом, то Пакор стал уговаривать его отправить его во главе посольства к Барцафарну, причем имел в виду коварный какой-то замысел. Ничего дурного не подозревавший Фазаель так бы и поступил, если бы Ирод не удержал его от этого шага, не доверяя варварам. Напротив, он советовал принять меры предосторожности относительно Пакора и его спутников.
5. Впрочем, Гиркан и Фазаель все-таки отправились [к сатрапу], и Пакор, оставив у Ирода двести всадников и десять человек отборного отряда, известного под именем «свободных», поехал вместе с ними. Когда они прибыли в Галилею, к ним навстречу выступили с оружием в руках начальники тамошних городов. Барцафарн принял [иудеев] сперва любезно и одарил их подарками, а затем стал злоумышлять против них. Фазаель с товарищами был помещен вблизи [города] Экдиппона [1235] , недалеко от моря.
Когда они тут узнали, что Антигон обещал парфянам за них тысячу талантов и пятьсот женщин, то они стали уже с подозрением относиться к варварам, тем более, что кто-то сообщил им, будто на них ночью готовится нападение и будто с этой целью за ними наблюдает специальная стража. Они действительно были бы схвачены, если бы варвары не вздумали подождать, пока оставшиеся в Иерусалиме парфяне не схватят Ирода, чтобы он не убежал от них, если узнает об избиении своих товарищей. Так оно и было на самом деле, и иудеи [своими собственными глазами] видели стражу. Тогда кое-кто посоветовал Фазаелю сесть на коня и не ждать дольше. Особенно побуждал его к этому Офелий, который узнал [о коварных замыслах парфян] от некоего Самаралла [1236] , самого богатого в то время сирийца, и обещал приготовить корабли для бегства, ибо море было близко. Однако Фазаель не желал покидать Гиркана и навлекать опасность на брата. Поэтому он отправился к Барцафарну и представил ему всю незаконность его действий, если он так злоумышляет против них. При этом он обещал ему заплатить больше денег, чем дал бы ему Антигон, и указал на то, что для него было бы опасно убивать явившихся к нему на основании его слова послами ни чем не обидевших его людей. На это варвар стал клясться, что все эти опасения нисколько не основательны и что он мучается ложной подозрительностью. Затем он отправился к Пакору. После его отъезда несколько парфян заключили Гиркана и Фазаеля в оковы, а эти несчастные стали осыпать парфян бранью за их вероломство.