Глава шестая

1. Таким-то почетом пользовался у Давида оставшийся после Саула и Ионафана потомок. Когда в это время умер бывший в дружеских отношениях с Давидом амманитский царь Наас [643] и правление перешло к его сыну Аннону, Давид послал к последнему посольство с выражением соболезнования и утешения в постигшем его горе – смерти отца и с уверением, что он готов с Анионом оставаться в тех же хороших отношениях, в которых был с его отцом. Однако старейшины амманитские истолковали это известие в дурном смысле, совершенно обратном тому, который придавал ему царь Давид, и стали возбуждать недоверие своего царя, говоря, что Давид, под предлогом человеколюбия, послал лишь своих соглядатаев к ним в страну. При этом они советовали Аннону остерегаться и не доверять словам Давида, чтобы из этого не вышло неотвратимого несчастья. Итак, придавая советам своих старейшин больше значения, чем бы следовало, амманитский царь Аннон обошелся крайне грубо с посланцами Давида, велев сбрить им половину бороды и срезать нижний край одежды, чтобы они могли принести Давиду ответ не словесный, но осязательный. Увидев это, царь израильский вознегодовал так сильно, что было очевидно, что он не оставит нанесенных ему оскорбления и обиды без ответа, но пойдет войной на амманитян и отомстит их царю за безобразие, учиненное над его посланными. Когда приближенные и военачальники [Аннона] поняли, что они нарушили дружественный договор [с Давидом] и теперь придется отвечать за это, то они стали готовиться к войне. Ввиду этого они отправили к месопотамскому царю Сиру тысячу талантов с просьбой оказать им за это вознаграждение вооруженную поддержку, а также склонили на свою сторону [царя] Суву. В распоряжении этих двух правителей имелось двадцать тысяч пехотинцев. Кроме того, они наняли еще царя амалекитян и пригласили в виде четвертого союзника царя Истова, который вместе с амалекитянином мог выставить двенадцать тысяч тяжеловооруженных воинов.

2. Однако Давид не устрашился этого союза и значительных военных сил амманитян, но, уповая на Господа Бога и на то, что его война будет борьбой за правду, так как он собирается на войну лишь с целью отомстить за нанесенную обиду, дал лучшие войска свои главнокомандующему Иоаву и послал его с ними на врагов. Иоав расположился лагерем около столицы амманитян, Равафы [644] . Враги тогда вышли из своего города и выстроились к бою не в одно целое, но разбились на два отряда, причем вспомогательные войска построились отдельно на равнине, силы же амманитян стали у городских ворот, как раз напротив евреев. Когда Иоав заметил это, то и он со своей стороны принял меры предосторожности, а именно выбрал себе самых храбрых воинов и стал с ними против Сира и бывших с ним других [союзных] царей, а остальные войска свои предоставил брату своему Авессею с приказанием выстроиться против амманитян, причем напомнил Авессею, чтобы тот следил за ним и, если заметит, что его (Иоава) начнут теснить войска Сира и брать верх над ним, немедленно послал бы ему отряд в подмогу; то же самое собирался сделать и Иоав, если бы увидел Авессея в затруднении от амманитян. Итак, Иоав отпустил своего брата на бой с амманитянами и еще раз убедительно просил его храбро и энергично сразиться, как подобает людям, боящимся позора; сам же двинулся на рать Сира. После того как она некоторое, незначительное впрочем, время стойко выдерживала его натиск, Иоаву наконец удалось перебить множество врагов, а всех остальных принудить к бегству. Когда амманитяне увидели это, на них напал страх перед Авессеем и его войском; они не устояли, но подобно своим союзникам ударились в бегство по направлению к своему городу. Таким образом Иоав осилил врагов и со славой вернулся к своему царю в Иерусалим.

3. Тем не менее это поражение не побудило амманитян прекратить военные действия и, ознакомившись с боевыми преимуществами своих врагов, заключить с ними мир. Напротив, они отправили посольство к Халаме, царю сирийцев, живших по ту сторону Евфрата, и за деньги предложили ему вступить с ними в союз, тем более что у него был главнокомандующим Савек, который начальствовал над армией, состоявшей из восьмидесяти тысяч пехотинцев и десяти тысяч кавалерии. Когда царь еврейский узнал, что амманитяне опять собрали для войны с ним такие большие военные силы, он решил более не высылать против них своих полководцев, но сам сразиться с ними. Поэтому он во главе всего своего войска немедленно переправился через реку Иордан, встретился там с неприятелями и, вступив с ними в бой, одержал полную победу. При этом он перебил до семи тысяч всадников и до сорока тысяч пехоты и нанес такую рану главному полководцу Халамы, Савеку, что тот вскоре от нее умер. Ввиду такого исхода боя месопотамцы сдались Давиду и прислали ему дары. Была уже зима, когда царь вернулся в Иерусалим; в начале же весны он выслал против амманитян своего главнокомандующего Иоава, который ворвался в их пределы, разграбил страну совершенно, запер жителей в их столице Равафе и приступил к осаде последней [645] .

Глава седьмая

1. В это время с Давидом, человеком от природы праведным, благочестивым и свято чтившим установленные законы, случился великий грех. Дело в том, что однажды вечером он увидал с крыши своего дворца, по которой в эту пору он имел обыкновение прогуливаться, женщину необычайной красоты, купавшуюся у себя дома в холодной ванне. Имя этой женщины было Вирсава. Красота ее совершенно очаровала царя, и он, не будучи в силах сдержать своей страсти, послал за ней и сошелся с ней. Женщина забеременела и послала к царю просьбу найти какое-нибудь средство скрыть ее прегрешение (потому что, по установленным законам, ей за прелюбодеяние грозила смерть). Тогда царь послал за мужем этой жены – его звали Урией, и он был оруженосцем у Иоава – и стал его расспрашивать о войске и о ходе осады. Когда же тот ответил, что дела у них идут как нельзя лучше, Давид велел его хорошо угостить с его собственного стола и приказал ему затем пойти отдохнуть с женой. Урия, однако, не сделал этого, но спал в ту ночь перед дверьми царя в обществе прочих его оруженосцев. Когда царь узнал об этом, то спросил Урию, почему он [накануне] не вернулся к себе домой и не провел ночи в объятиях своей жены, как это обыкновенно делают все те, которые были в отсутствии продолжительное время и возвращаются к себе. Но воин ответил, что было бы несправедливым отдыхать и наслаждаться с женой, пока его сослуживцы и сам военачальник валяются на голой земле лагеря, в неприятельской стране. Получив такое объяснение, Давид приказал Урии остаться еще этот день у него, так как собирается отпустить его к главнокомандующему на следующий день. Затем он опять пригласил его к себе обедать и так угостил его вином, что тот дошел до полного опьянения. Тем не менее Урия опять переночевал у порога царя, не подумав даже о возможности радостного свидания с женой. Огорчившись этим, царь написал Иоаву письмо, в котором приказывал наказать Урию, так как последний-де провинился [646] . При этом Давид также указал Иоаву на такой для Урии род наказания, при котором не обнаружилось бы, что сам царь определил его, а именно: Давид приказал поставить Урию во время боя с неприятелями на такую позицию, где бы ему пришлось сражаться одному и угрожала бы неминуемая опасность смерти, и для этого, когда начнется схватка, отступить всем его сотоварищам. Это письмо, запечатанное собственной печатью, царь поручил Урии доставить Иоаву. Последний, получив и прочитав царское послание, действительно поставил Урию и с ним несколько лучших солдат из всего войска на такую позицию, на которой, по его мнению, враги оказались бы ему особенно опасными. Сам же он обещал подойти к ним со всем войском на помощь, если им удастся, подкопав стену, проникнуть в город. При этом Иоав уговаривал Урию, столь славного воина, известного по своей храбрости не только у царя, но и у всех товарищей, радоваться такой серьезной, возложенной на него задаче, а не выражать по этому поводу своего неудовольствия. Урия взялся затем бодро за исполнение порученного ему дела, а Иоав тайно от него велел назначенным ему в помощники воинам покинуть его, когда увидят, что враги устремятся на них. И действительно, когда евреи подошли к городу, амманитяне испугались, как бы неприятели их в том месте, где стал на позицию Урия, не предупредили их, влезши на стену, и, выставив вперед самых отчаянных своих смельчаков, отперли ворота и неожиданным сильным напором быстро устремились на евреев. В это мгновение все товарищи Урии отступили назад, как им повелел Иоав. Урия же, считая позорным обратиться в бегство и покинуть занимаемое место, стал выжидать натиска врагов. Когда последние бросились на него, ему удалось перебить немалое их количество, но затем он был окружен ими со всех сторон и пал под их ударами. Вместе с ним пало также несколько его товарищей.